Эта статья мне попалась случайно в старом номере французской версии журнала "Психология" за декабрь 2015 года. На мой взгляд она в какой-то мере открывает взгляд на нынешние события и наше восприятие этих событий. Я решила перевести статью на русский язык, подумав, а вдруг она поможет кому-то развернуться в сторону понимания ненасилия и себя в этом поле, рассмотреть взгляды двух людей, которые говорят о том, зачем нам нужно начинать с себя, если я хочу жить в мире без насилия".
Арун Ганди (https://www.drarungandhi.com) продолжает дело своего деда в пропаганде ненасилия. Проезжая через Париж, он встретил Шарля Ройзмана (https://www.institut-charlesrojzman.com/fr), создателя социальной терапии, который в течение тридцати лет работал над борьбой с насилием. Они рассказывают журналу «Психология», как умиротворить наши отношения.
Журнал Психология: Подвергались ли вы лично насилию в течение своей жизни?
Шарль Ройзман: мое детство было омыто насилием. Мои четыре брата, мои четыре бабушки и дедушки и почти вся остальная моя семья были депортированы и убиты нацистами. Это, кстати, и определило мой профессиональный выбор: я решил посвятить свою жизнь борьбе с насилием, в частности, разработке такого инструмента, как социальная терапия.
Арун Ганди: когда я был подростком в Дурбане, Южная Африка, на меня напали, избили, оскорбили, потому что у меня была темная кожа.Это породило во мне много насилия, вот почему мои родители хотели, чтобы мы переехали жить к моему дедушке в Индию.
Чему вы научились благодаря своему дедушке?
Арун Ганди: основная причина насилия исходит от нас самих, от гнева, который ослепляет нас. Мы учимся убивать, насиловать. Не для того, чтобы усмирять.
Мой дедушка учил меня, что гнев подобен электричеству: полезен и несет энергию до тех пор, пока мы используем его с умом, но разрушителен, если мы злоупотребляем им. Мы должны знать, как использовать гнев как энергию для служения человечеству.
Но как использовать гнев с пользой?
Шарль Ройзман: Мы должны его признать.Институт, которым я руковожу, обучает людей тому, как трансформировать насилие. Во время этих сеансов люди учатся признавать, что он тоже существует в них, что позволяет им улучшить свои отношения с другими. Я никогда не встречал кого-то, кто бы никогда в жизни не подвергался насилию. Мы все в этом виноваты.
Итак, чтобы добиться успеха в блокировании процесса, мы должны осознать, как нам было больно. Понимая свои страдания, мы можем успешно использовать их в позитивном ключе и не применять насилие по отношению к другим.
Арун Ганди: только образование может улучшить эту ситуацию. К сожалению, сейчас оно учит нас добиваться успехов, а не становиться лучше.
Сегодняшние дети растут, не зная своей доли человечности, не зная, как ее развивать. Они учатся тому, как стать хорошими учеными или финансистами, но понятия не имеют, как наладить хорошие отношения с другими.
Давайте начнем с изменения одной простой вещи: наличия насилия в нашем языке.Давайте будем внимательны к своему поведению, давайте будем более понимающими. Мой дедушка объяснял мне разницу между пассивным насилием и физическим насилием.Он поощрял меня проводить мой внутренний осмотр каждый вечер. Что я сделал, что могло бы быть полезно другим? Что я сделал плохого? Он попросил меня показать бумагу, на которой я должен был записать свои акты пассивного и активного насилия. Постепенно это помогло мне узнать себя и увидеть, что мне нужно изменить во мне.
Разве пропаганда ненасилия не утопична в мире, где насилие повсюду?
Арун Ганди: ненасилие - это идеал, который может и должен действовать каждый день, потому что он основан на любви, понимании и уважении. Мы дорожим этими ценностями, и все же сегодня все говорят, что они бессмысленны. Но, думая так, мы же и становимся частью этого процесса.
Это правда то, что нас формирует культура насилия...Я узнал от своего деда, что мы должны прежде всего изменить себя, чтобы войти в ненасильственную культуру.
Шарль Ройзман: Я абсолютно разделяю эту точку зрения. Ненасилие - это идеал, которого нужно достичь, потому что насилие - это часть нашей жизни.
Насилие - это также унижение, чувство вины, безразличие. Во времена Ганди и Мартина Лютера Кинга борьба велась со структурированной, идентифицированной властью.
Сегодня, в связи с глобализаций власть стала более размытой, более таинственной. Мы не знаем, где она находится. Это вызывает у всех страх и риск ненависти. Вот почему ненасилие должно измениться, а не ограничиваться борьбой с самыми могущественными, которые, как предполагается, являются единственными источниками насилия.
В каком смысле, по вашему мнению, она должна измениться?
Арун Ганди: в прошлом мы в основном говорили о недопустимости физического насилия в ответ на войны, жестокое обращение…
Сегодня пассивное насилие стало более действенным, чем физическое насилие. Оно заключается в дискриминации, разграблении ресурсов, эксплуатации народов. Оно не применяет силу, но оставляет жертв в гневе, которые, в свою очередь, применяют насилие для достижения справедливости.
И мы заставляем себя подвергать себя пассивному насилию, такому как стресс, беспокойство. Истинное ненасилие заключается в преобразовании самих себя. Например, мы должны осознать пассивное насилие, которому мы подвергаем окружающих: не рассматривать человека, потому что мы считаем его неполноценным, или потому что он чернокожий, мусульманин или бедняк… Худшее - это национализм, когда мы думаем, что можем гордиться своей страной, исключая остальной мир.
У нас должно быть общее видение, мы должны создать глобализацию умов, философскую глобализацию, гораздо более важную, чем экономическая глобализация.
Является ли развитие медитации осознанности источником надежды?
Арун Ганди: Да. Если вы чувствуете себя в мире с самим собой, вы будете в мире с другими.
Шарль Ройзман: но среди тех, кто практикует медитацию, многие остаются со своим внутренним насилием и не знают об этом.
В чем разница между конфликтом и насилием? Разве это не одно и то же?
Арун Ганди: Нет. Бывают мирные конфликты: конфликты идей, разногласия. Мы можем не согласиться, если это не будет проявления насилия. У меня свой образ мыслей, у вас-свой, мы все разные. Насилие - это утверждение, что его способ видения является единственно возможным.
Шарль Ройзман: для меня конфликт – это «средний путь», который, будучи признанным и принятым, позволяет трансформировать насилие. В насилии же я отказываю другому в возможности существовать. Я смотрю на него с презрением, с ненавистью. В конфликте я выступаю против, но с другой стороны соглашаюсь, чтобы он сделал то же самое.
Тем не менее, в некоторых случаях мы не можем оставаться ненасильственными, мы должны действовать с помощью насилия...
Шарль Ройзман: да, перед лицом безумия некоторых мы должны защитить себя. Это не насилие, а боевая энергия, необходимая для самозащиты. Это может дойти до войны. Но войны по правилам.
Арун Ганди: Я не совсем согласен. Конечно, мы должны защищаться, как во время терактов 11 сентября. Но когда президент Буш объявил войну Ираку в 2003 году, это не было средством самозащиты. Это была месть.
Когда вам было 12 лет, ваш дедушка заставил всю семью поститься в течение семи дней из-за конфет, которые вы украли. Это очень жестоко, не так ли?
Арун Ганди: Нет, я так не думаю. В культуре ненасилия родители не наказывают, они практикуют покаяние. Мой отец сделал то же самое.
Однажды я солгал, чтобы пойти в кино.На обратном пути, вместо того чтобы сесть в машину, мой отец прошел сорок километров пешком: он взял на себя ответственность за мою ложь, потому что именно он потерпел неудачу в моем воспитании. Хотя он не ругал и не наказывал меня, его раскаяние заставило меня почувствовать себя виноватым в моем поступке.
Но будьте осторожны, есть два вида вины: одна положительная, другая отрицательная. Отрицательная вина возникает из-за от вины, которую нам отражают. Если бы мой отец просто назвал меня лжецом, я бы подвергся пассивному насилию без воспитательного эффекта. Взяв ответственность за мой поступок на себя, показав мне его последствия, дав мне возможность покаяться, он позволил мне преобразиться. В этом и заключается положительная вина.
Шарль Ройзман: Я согласен с существованием как положительной, так и отрицательной вины. Однако я думаю, что здесь мы сталкиваемся с границей ненасилия. Той, которая иногда заставляет чувствовать себя виноватым и униженным, показывая на примере тех, кто совершил поступок, как своего рода моральное превосходство: «ты должны быть таким же, как я». То, что сделал ваш дедушка, для меня было насилием.
Арун Ганди: Мы согласимся сказать, что мы не согласны!
Первевод: Svetlana Cotinat
Оригинал статьи:
https://www.psychologies.com/Therapies/Toutes-les-therapies/Therapeutes/Interviews/Rencontre-entre-Charles-Rojzman-et-le-petit-fils-de-Gandhi
26.03.2023